– О, боже, Гай. Это ужасно.

Позвоночник Гая был повреждён выше, чем мой. Он сломал шестой шейный позвонок С6 и теперь был парализован ниже ключицы. Нервы в шее отвечают за движение рук и кистей, поэтому Гаю было очень сложно выполнять какую-либо работу руками. Я хорошо помнила его бессильный гнев, когда во время реабилитации он не мог даже зубы почистить.

– Да, это было ужасно. – Его голос дрогнул. – А как у тебя дела, Кас? Когда ты приедешь в Лондон?

– Мне очень жаль, Гай, – уклончиво ответила я, прекрасно понимая, что он ещё не всё рассказал мне.

– Эх, Кас, ты бы видела, как они на меня смотрели. Как на калеку!

После моего разговора с Гаем ко мне в комнату зашёл папа, чтобы пожелать спокойной ночи. Вокруг его глаз легли тёмные тени; с того момента, когда меня сбила машина, он состарился лет на десять.

– Спасибо тебе за то, что ты приспособил дом для меня, – сказала я папе, думая о маленькой комнатке Гая на первом этаже родительского дома. Там он спал, ел… Он говорил, что чувствовал себя кроликом в клетке. – Это было непросто.

– Пустяки. – Он присел на край кровати. – Как ты думаешь, сможешь сегодня немного поспать?

Меня мучали ночные кошмары. Иногда мне снилось, что я снова в больничной палате. А иногда – что я бегу босиком по раскалённым углям, а на горизонте стоит Шон. «Давай! Давай!» – кричил он, но как только я добегала до него, он исчезал. Я опускала глаза на свои ноги, а из них реками текла кровь, и мне было невыносимо больно.

– Надеюсь, что да, – неуверенно киваю я.

Он поудобнее устроился на кровати.

– Тебя что-то беспокоит?

Я рассказала папе о звонке Гая. Я не могла не думать о том, как тяжело ему было видеть своих бывших коллег. После ланча они вернулись на работу, а Гай отправился в свою кроличью клетку. Именно поэтому мне было трудно общаться с Сарой, и именно поэтому я не могла возобновить учёбу в Королевского колледже. Папа это понимал.

– Всё это непросто. Нам нужно пережить этот день и начать новый, – ласково сказал он, прежде чем поцеловать меня на ночь. Уходя, он остановился в дверях. – Сладких снов. Постарайся поспать без кошмаров.

Я кивнула и закрыла глаза.

Джорджина забежала в нашу палату.

– Это Кас, – сказал ей Дом.

– Я что-то чувствую, – настаивала я, поднимая простыни. – В пальцах на правой ноге. – Наконец я поняла, что могу хоть немного контролировать свое тело. – Джорджина?

– Пациенты часто испытывают боли в парализованных конечностях, – возразила она.

– У меня такое было, – подтвердил её слова Дом. – Иногда как будто раскалённую иглу пропускают через позвоночник.

– Но, Джорджина, разве это не хороший знак? Я же что-то чувствую!

– И да, и нет. Дело в том, что фантомные боли трудно лечить. Представь, что твои нервы – это провода, – начала объяснять она. – Боль проходит через один или два рабочих нерва, а потом распространяется на нерабочие, которые не связаны с мозгом.

Я смотрела на свои ноги, пытаясь понять сказанное.

– Кас, – окликнула меня Джорджина. – Постарайся заснуть.

Она снова накрыла мои ноги одеялом, словно саваном, и выключила свет.

– Ты в порядке, Кас? – спросил Гай.

– Не очень, – ответила я, стараясь не расплакаться.

– Мне жаль, принцесса.

Мы лежали без сна, словно обнявшись в темноте.

– Нам никуда от этого не деться. Даже во сне, – сказал Гай.

Никуда не деться. Никуда не деться… Даже во сне…

Пронзительно закричав, я резко села в постели, хватая ртом воздух.

– Кас! – воскликнул Джейми, забегая в мою комнату.

Придя в себя, я включила ночник. Сон был таким реальным. Всё происходило как наяву.

– Тебе что-нибудь принести? Стакан воды? – Он икнул. – Тебе опять приснился кошмар?

Я кивнула.

– Ты что, пил? – спросила я, почувствовав запах алкоголя.

– Нет, – оскалился Джейми.

– На врунишке горят штанишки!

Когда мы были детьми, папа часто дразнил нас этим стишком.

Джейми пересёк комнату и плюхнулся в моё инвалидное кресло. Он снял его с тормоза, попытался поехать вперёд и врезался в край кровати. Пытаясь вырулить, он спросил:

– Каково ездить в этой штуке?

– Ужасно. А что?

– Я не могу представить себе, как это, когда ты чувствуешь только верхнюю половину тела, – Джейми провёл рукой вдоль талии. – Как будто нижней части совсем нет. Я бы такого не хотел. Ой, извини. – Он покраснел. – Я не это имел в виду. Ну, ты поняла. Папа сказал, что я должен задавать тебе прямые вопросы, а не ходить вокруг да около. – Он снова икнул. – Но у меня что-то ничего не получается.

– Я не могу описать свое состояние, – призналась я.

Джейми соскочил с кресла и пересел на кровать.

– Закрой глаза, – приказал он.

– Зачем?

– Ну, закрой!

Я закрыла глаза.

– Если я стукну тебя вот здесь, ты что-нибудь почувствуешь?

– Нет.

– Совсем ничего?

– Совсем. Может, поиграем в какую-нибудь другую игру?

– Я пытаюсь понять, Кас!

Я открыла глаза и внимательно посмотрела на брата.

– Ладно. Давай ещё раз.

Джейми стукнул меня по бедру.

– Сейчас немного по-другому, но я думаю, это потому, что я видела, как ты это сделал.

– Ты что-то почувствовала?

– Нет… Не знаю. Я не знаю, как это описать.

– Сможешь заснуть? Ты вспоминаешь несчастный случай, поэтому тебя мучают кошмары?

Я покачала головой и поведала Джейми, что мне никогда не снилось утро в Пимлико, когда меня сбила машина. Мне снились Дом и Гай, мы снова были в больничной палате. Иногда мне снился Шон. Я убеждала себя, что мне лучше без него. Хотя в глубине души я понимала, что меня ранило то, как он со мной поступил. Ночами я часто думала, что бы я сделала, будь я на его месте. Любила бы я его, как прежде?

– А ты бы смог встречаться с девушкой в инвалидном кресле, Джейми?

– Я даже не знаю. Думаю, да. Главное же человек, а не его ноги. То есть, конечно, хорошие ноги никому не помешают, но… Не хочешь посмотреть какой-нибудь фильм? – торопливо затараторил он, заметив, что я вот-вот расплачусь.

Мы часто смотрели телевизор в моей комнате, когда он приезжал на выходные.

– Но мы уже посмотрели все фильмы, которые у нас есть.

– Нет, – замотал головой Джейми. – Я купил новые.